Очень-очень давно мы с приятелями отдыхали "на
Анекдоты Охота и рыбалкаОчень-очень давно мы с приятелями отдыхали "на природе". Ничего
особенного от этой природы нам нужно не было. Просто решили выбраться
подальше от города. И собственно — культурно выпить-закусить с ночевкой
под звездами. Порыбачить — но без фанатизма. Добрались до места.
Небольшая запруда с утками, тихая, чистая, погода как на заказ — чудо!
Расставились-разложились, организовали нехитрый быт -
палаточки-кострище-котелок-донки. Красота!
Сидим, выпиваем-закусываем, беседуем, ведем себя прилично, уток не
пугаем. Благодать!
Вскоре к месту нашего культурного отдыха вышли два мужичка. Сразу
видать — опытные чингачгуки. Снаряжены толково, но легко, идут бодро, шаг
верный. Рюкзачки-ружьишки-штормовки. Охотники.
Они — можно, мол, перекурим тут слегка? Мы — конечно, милости просим, не
угодно ли присоединиться? Те переглянулись, согласились на "по
пятьдесят — нам еще идти", от предложения оттрапезничать с достоинством
отказались. Ладно. После "по пятьдесят — нам еще идти" — встали,
отряхнулись и... Нет, спросили, а вы, мужики, просто так — отдыхаете -
или как?
— Или как! — заявляет один из нас, в котором было уже "триста пятьдесят", -
мы на утку.
Чингачгуки верным глазом оглядели лагерь, в котором абсолютно ничего не
могло даже скользко намекнуть об охоте. И вопросительно уставились на
нас.
— На силок что ли? Или как?
— Или как! — заявляет тот в котором триста пятьдесят.
— ? — спрашивают чингачгуки одними глазами и усаживаются обратно, являя
собой один сплошной интерес.
Ситуация отрисовалась сложная. Морочить голову серьезным людям -
некрасиво. А серьезным людям с ружьями еще и рискованно. Тот В Котором
Триста Пятьдесят замешкался на полсекунды — и пошла импровизация.
— Чайником! Не пробовали?
Видимо он пытался загнуть линию беседы в сторону шутки. Чингачгуки не
оценили и уставились на него как-то неоднозначно. К слову — за все время,
что провели у нас, они ни разу не улыбнулись.
Триста Пятьдесят начал приходить из замешательства в отчаяние. Когда
пришел — выкрикнул:
— Счас! — и удрал в палатку. Вернулся с чайником. Подошел к берегу. В это
время мы попытались сделать чингачгукам еще по пятьдесят. Получилось.
Суровые лица смягчились.
Триста Пятьдесят подошел к берегу. Помните, я говорил, там утки. Триста
Пятьдесят примерился, сделал какой-то фантастический изящный замах с
доворотом и метнул чайник в гущу уточьей компании, благо лететь ему было
метров 15. Компания шуганулась и мигом снялась с места. Триста Пятьдесят
повернулся к нам и уже начал исполнять на лице выражение "не вышло
чего-то". Но один из чингачгуков, внимательно наблюдавший за
происходящим, исполнил танец "хуяссе!" с соответствующей мимикой,
откатал свои бродни и попер к запруде. Там пораженная чайником утка
боролась за своё будущее и пыталась освободиться от чайника, который:
— видимо подбил-таки её летную механизацию
особенного от этой природы нам нужно не было. Просто решили выбраться
подальше от города. И собственно — культурно выпить-закусить с ночевкой
под звездами. Порыбачить — но без фанатизма. Добрались до места.
Небольшая запруда с утками, тихая, чистая, погода как на заказ — чудо!
Расставились-разложились, организовали нехитрый быт -
палаточки-кострище-котелок-донки. Красота!
Сидим, выпиваем-закусываем, беседуем, ведем себя прилично, уток не
пугаем. Благодать!
Вскоре к месту нашего культурного отдыха вышли два мужичка. Сразу
видать — опытные чингачгуки. Снаряжены толково, но легко, идут бодро, шаг
верный. Рюкзачки-ружьишки-штормовки. Охотники.
Они — можно, мол, перекурим тут слегка? Мы — конечно, милости просим, не
угодно ли присоединиться? Те переглянулись, согласились на "по
пятьдесят — нам еще идти", от предложения оттрапезничать с достоинством
отказались. Ладно. После "по пятьдесят — нам еще идти" — встали,
отряхнулись и... Нет, спросили, а вы, мужики, просто так — отдыхаете -
или как?
— Или как! — заявляет один из нас, в котором было уже "триста пятьдесят", -
мы на утку.
Чингачгуки верным глазом оглядели лагерь, в котором абсолютно ничего не
могло даже скользко намекнуть об охоте. И вопросительно уставились на
нас.
— На силок что ли? Или как?
— Или как! — заявляет тот в котором триста пятьдесят.
— ? — спрашивают чингачгуки одними глазами и усаживаются обратно, являя
собой один сплошной интерес.
Ситуация отрисовалась сложная. Морочить голову серьезным людям -
некрасиво. А серьезным людям с ружьями еще и рискованно. Тот В Котором
Триста Пятьдесят замешкался на полсекунды — и пошла импровизация.
— Чайником! Не пробовали?
Видимо он пытался загнуть линию беседы в сторону шутки. Чингачгуки не
оценили и уставились на него как-то неоднозначно. К слову — за все время,
что провели у нас, они ни разу не улыбнулись.
Триста Пятьдесят начал приходить из замешательства в отчаяние. Когда
пришел — выкрикнул:
— Счас! — и удрал в палатку. Вернулся с чайником. Подошел к берегу. В это
время мы попытались сделать чингачгукам еще по пятьдесят. Получилось.
Суровые лица смягчились.
Триста Пятьдесят подошел к берегу. Помните, я говорил, там утки. Триста
Пятьдесят примерился, сделал какой-то фантастический изящный замах с
доворотом и метнул чайник в гущу уточьей компании, благо лететь ему было
метров 15. Компания шуганулась и мигом снялась с места. Триста Пятьдесят
повернулся к нам и уже начал исполнять на лице выражение "не вышло
чего-то". Но один из чингачгуков, внимательно наблюдавший за
происходящим, исполнил танец "хуяссе!" с соответствующей мимикой,
откатал свои бродни и попер к запруде. Там пораженная чайником утка
боролась за своё будущее и пыталась освободиться от чайника, который:
— видимо подбил-таки её летную механизацию
Комментариев пока нет, будь первым!