Жарким летним деньком 93-го (или 94-го) года, огородами и

Жарким летним деньком 93-го (или 94-го) года, огородами и дворами,
примыкающими к Рязанскому Проспекту, моя «шестерка» кралась в сторону
улицы Хлобыстова. На «шестерке» отсутствовал техосмотр. Хотя это было
не самое страшное. Досадный факт отсутствия техосмотра накладывался на
всеобъемлющее безденежье.
И все же, стараясь быть невидимым, мой, цвета осветленной какашки
автомобиль, полз по южным Московским окраинам во исполнение наказа
тетушки.
За день до того тетушка безапелляционным тоном объявила о своем
последнем желании: осторожно вынести из квартиры детскую кровать, «в
которую несколько взращенных ею поколений писалось», привязать оную к
багажнику самодвижущегося экипажа и «доставить Анечке и Коленьке,
которые прибавления семейства ждут».
Стаскивая мебель (испытывая сильнейшее раздражение из-за отсутствия
Коленьки), я вынужден был терпеливо выслушивать причитания тетушки о
том, что «жалко, конечно, вещь ценная, да уж вряд ли пригодится, но
сердечко все равно щемит…».
Подвешивая кроватку на крышу авто с помощью многочисленных веревочек, я
ощутил себя пауком-крестоносцем — на лобовом стекле «шахи» красовался
жирный медицинский крест.
Но увы. Не даровано было мне в тот день спокойно побыть
миссионером-святошей. А уж тем более пауком. Мухой, скорее. Цапнули меня
из засады самые страшные и опасные гаишники. Те, что СО измеряют. Обидно
было ужасно. Оставалось-то преодолеть пару кварталов. Собственно говоря,
о самой табличке с техосмотром они даже не вспомнили, а сразу же
совершили надругательство над моей ладушкой, засунув в выхлопную трубу
ее попы ненавистный датчик.
Согласитесь, что есть в этой процедуре толика противоестественного,
напоминающего то ли сексуальный фарс, то ли проктологический обряд, то
ли масонскую инициацию.
— Превышение нормы в миллион раз, — бабьим голосом подытожило упитанное
существо с погонами лейтенанта.
(лейтенант шутил — датчик поймал 20%-е отклонение) Я понял, что мне
кранты. Но не сразу, а когда увидел второго. Второй был, к сожалению,
вовсе не упитан, а наоборот — ссохшаяся жердь с заточенным кадыком.
Этому второму — маузер под мышку — вылитый комиссар из отряда по
продразверстке.
Или деятель Святой Инквизиции: на дыбу тебя деловито подвесит, костерок
снизу подпалит и будет ласково вопрошать:
— Ведьма?
Ты ему: — Нет!
А он: — Разве?
— Пройдемте в спецавтомобиль, — озаряясь улыбочкой садиста, предложил
он. — Номерные знаки вашего транспортного средства будут сейчас временно
изъяты. Необходимо ликвидировать неисправность и пройти технический
осмотр на улице Перерва.

Я пробовал все: кричал про то, что «вон как дымят КАМАЗы с Икарусами — и
кто же за это отвечает», кидался в ноги, угрожал страшными
неприятностями (мифическими, разумеется), выдавал псевдофилософское:
«Ребят, и хули? Вам это разве зачтется?». Но без толку.
Наконец, применил самое действенное:
— Сколько?
Деятель Святой Инквизиции оценил взглядом торчащий из нагрудного кармана
кошелек, на мгновение замер, а затем с театральной патетикой принялся
восклицать:
— Товарищ старший лейтенант! Не верю! …Не верю! Вы слышите! Нам
предлагают… О, нет! Нам предлагают взятку! … Мы не ослышались?
Я удрученно молчал, понимая, что мой тощий кошелек равносилен признанию
в ереси.
— Одумайтесь, водитель! Призываем вас добровольно снять передний
номерной знак и облегчить дальнейшую участь. Вы когда-нибудь бывали на
улице Перерва? … У вас есть ключ на 10? …
Детское упрямство вселилось в мой кипящий возмущением разум:
— Снимать ничего не буду. Делайте что хотите.
Комиссар-инквизитор осуждающе вздохнул, взял инструмент и направился к
шестерке.
Возился он минут сорок. То ли резьба заржавела, то ли жара была всему
виной.
Я купил мороженого и со злорадством обреченного наблюдал за действием
палача: ключ он отбросил в сторону и орудовал ножовкой по металлу.
Наконец, пытка закончилась: комиссар-инквизитор, раскрасневшийся, но
счастливый, подошел ко мне и с издевательской вежливостью вручил два
спиленных болта:
— Это ваше имущество. Храните его бережно…Оно, может быть, еще вам
пригодится. И протокольчик, … вы его так и не подписали — все ж
возьмите. Как шпаргалку. Там и адресок, куда за номерами приходить.
Надеюсь часто. И долго….

Отъезжая, я хлопнул дверью так, что оба негодяя лучезарно заулыбались…
Повернув за угол, решил, что надо остановиться и купить сигарет….
Уже садясь в машину, вдруг понял, что…. Нет, …спокойно, …проверю еще
раз: гм, …передние номера на месте… Я с ума не сошел? Может быть, он
задние отпиливал? Нет! И задние в порядке!
Дошло не сразу.
Инквизитор пилил болты. Очень долго пилил. Вся его ненависть
сосредоточилась к этим болтам, к жаре, к собственной работе, к моему
позорному безденежью и… произошло чудо!
Болты он, конечно, победил… А вот номера… Номера… Как он забыл про них?
Не сомневался, видимо, что отвалятся САМИ. Но они, родимые, ОСТАЛИСЬ.
Родные московские соль, грязь, смет, копоть, сажа — лучше любого
суперклея удерживали передний номер! Намертво! Без всяких болтов!!!

Коля увидел меня с кроваткой и остолбенел:
— Что это? …
Выяснилось — мои мучения — зря. Они с Аней уже все купили.
— Тетке ни слова, — попросил он, пока мы волокли кровать к помойке. Она
же старенькая. Переживать будет. А у тебя, смотрю, машина без ТО.
Помочь? У меня блат в ГАИ. Нормальные ребята. И берут недорого. Кстати,
сегодня их смена. Они тут недалеко. СО измеряют.
От Колиной услуги я энергично отказался и, расцеловавшись с ним
по-родственному, покатил обратно через длиннющий объезд.

Злоботрясов

Случайный анекдот