Рассказывал начальник моего отца, давно. Во время войны он был летчиком
истребителем на Ла-5, когда война пошла в нашу сторону, народ
расслабился и начались некоторые излишества в авиации. Ему разрешили
после первого сбитого немца че-нибудь нарисовать на самолете. Бывший
студент архитектурного факультета, рисовал он хорошо и быстро сбацал
себе эмблемку на капоте двигателя — голова волка с безумно разинутой
пастью, готовая сожрать немецкий шлем. Этот шлем он нарисовал в стиле
Бисмарковских, с такой луковицей на макушке. Полетал с рисунком
несколько недель, а потом попал в маленькую переделку где ему немецкий
снаряд попал в кожух двигателя. Приземлился, капот поврежден, кусок
оторван, что не оторвано то помято. Снаряд изуродовал как раз ту часть
изображения шлема которая ниже "луковицы". При первом же взгляде было
понятно что его героический волк раскрыл пасть на кучу собачьего говна,
настолько трансформировался рисунок. Так и служил капитан Поляков до
конца войны под кличкой "Говноед".
истребителем на Ла-5, когда война пошла в нашу сторону, народ
расслабился и начались некоторые излишества в авиации. Ему разрешили
после первого сбитого немца че-нибудь нарисовать на самолете. Бывший
студент архитектурного факультета, рисовал он хорошо и быстро сбацал
себе эмблемку на капоте двигателя — голова волка с безумно разинутой
пастью, готовая сожрать немецкий шлем. Этот шлем он нарисовал в стиле
Бисмарковских, с такой луковицей на макушке. Полетал с рисунком
несколько недель, а потом попал в маленькую переделку где ему немецкий
снаряд попал в кожух двигателя. Приземлился, капот поврежден, кусок
оторван, что не оторвано то помято. Снаряд изуродовал как раз ту часть
изображения шлема которая ниже "луковицы". При первом же взгляде было
понятно что его героический волк раскрыл пасть на кучу собачьего говна,
настолько трансформировался рисунок. Так и служил капитан Поляков до
конца войны под кличкой "Говноед".
Комментариев пока нет, будь первым!