А теперь представьте: начало 1983 года, только что Брежнев

А теперь представьте: начало 1983 года, только что Брежнев сковырнулся,
по всей стране андроповщина (полезного в ней только и было, что
появившаяся Андроповка по 3.50 в бутылках из-под лимонада "Буратино"),
у нас в провинции народ притих еще ниже травы. В этих условия выбирают
меня председателем художественного совета в одном очень большом ВУЗе.
Ну, учитывая, что нас учили по специальностям, далеким от
художественного творчества, эта должность была чисто представительской
на время проведения всяких фестивалей художественной самодеятельности
и пр., после которых нас дежурно таскали в партком и там слегка дрючили
за нераскрытие преимуществ социализма. Но не в этот раз: в этот раз решили
вздрючить показательно. Дело в том, что мы поставили спектакль (не больше
и не меньше), построенный полностью на анекдотах (часть их которых
сейчас здесь проходит под видом новых). По тем временам идея, мысль
и форма отдавали, по нашему мнению, жутким свободомыслием, через что
меня чуть и не выгнали с третьего курса. Анекдоты были разные: и про
евреев, и про армянское радио, и про чукч, и про Пентагон и т.л. Для
усиления комического эффекта анекдоты инсценировались на нерусских языках,
причем грузинский анекдот игрался по-английски, английский — по-армянски
и т.д.(при этом закадровый переводчик гнусаво переводил все на русский
в лучших традициях подпольных видеозаписей того времени). Ну, само собой,
назавтра после премьеры я уже стоял в кабинете парткома перед
руководителями партии и народа в одном отдельно взятом ВУЗе (причем они,
само собой, сидели) и давал ответы на вопросы. Все бы кончилось рутинно
выговором без занесения (да и куда заносить, если я не член), если бы
меня черт не дернул проявить свободомыслие и здесь. У меня спросили, какую
идеологическую нагрузку несет наш спектакль, ибо "либо социалистическая
идеология, либо буржуазная — третьего не дано" (Ленин, по памяти). Так вот,
говорят, раз это не социалистическая идеологий, стало быть буржуазная.
Народ уже складывает папки перед вынесением справедливого приговора,
как я встреваю, как дурак: вы, говорю, слишком прямолинейно понимаете
Ленина. У заседтелей, бывших уже на полпути к двери, отвисают подбородки,
а председательствующая, победоносно и плотоядно потирая руки, с такой
иезуитской улыбочкой сладким таким голоском просит меня выйти в коридор
и подождать решения. Решили отправить меня на заседание райкома партии,
как исключительно вредного для народа элемента. И враги, и друзья уже
попрощались со мной в роли студента третьего курса, я уже оплакивал свою
загубленную молодость и быстрый язык. Но на заседании райкома начался
полный цирконий. Скажите, говорит председатель, почему Вы решили
обратиться к анекдотам, вам что, мол, нашей классики соцреализма не
хватает? Наученный свежим, но уже горьким, опытом, говорю: "Хватает".
А чего ж, говорит, вы вот тут анекдотики решили рассказывать со сцены?
И, говорит, почему сплошь армянские, вы что, против армянской нации?
(Тут ему помощник подсовывает листок). А, говорит, я вижу вот тут и
грузинские рассказывали, Вы что, против грузинской нации? (Еще листок
и еще одна нация) Заседающие уже начинают получать удовольствие от этого
маразма и даже не стараются это скрыть. Причем все заняты чтением листков,
на которых отпечатаны на машинке рассказанные нами анекдоты. Не знаю,
как долго продолжалось бы поименование наций и народностей, против
которых я, если бы дойдя до еврейской нации, председательсвующий не
изготовил следующую конструкцию: "(в листок)А я вот вижу, вы и про
евреев рассказывали, вы что, имеете что-то против еврейской нации,
товарищ (долгий взгляд на листок и по слогам)...э-э...Альт...шул...лер...
(громко в сторону сидящих) во, черт, фамилия какая, армян, что ли?"
Надо ли говорить, что тут уже заседательствующие не могли более
сдерживаться и, потеряв всякий стыд, начали попискивать и прыскать
как какие-то якобинцы с карбонариями, а не уважаемые члены
райкома партии

Случайный анекдот